Дмитрий Суслов: С одной стороны, это часть англосаксонской культуры, с другой стороны, Британия, безусловно, – отдельная ее составляющая. Это всё-таки другая массовая культура: английский юмор отличается от американского юмора, английские фильмы отличаются от американских, можно сказать, большей утонченностью. Британская музыка, «Битлз», да и не только они, – это часть именно британского культурного наследия.

Однако по глобальному влиянию, глобальному охвату, я бы сказал, что они близки, но отдельны друг от друга. Великобритания в гораздо меньшей степени транслирует свою массовую культуру в «мягкую силу» в части политического и внешнеполитического влияния. США это делают активнее.

Американская массовая культура, как и многие элементы американской внешней политики, нацелена на трансформацию других цивилизаций и народов. У Британии это присутствует в меньшей степени. Великобритания близка США, она тоже привлекательна, но я не стал бы рассматривать ее как конкурента в данном случае.

Дмитрий Суслов: Вы знаете, здесь отсутствует однозначная картина. По большей части, он ослабил американскую «мягкую силу», но фигура Дональда Трампа, его заявления и действия делали трамповскую Америку более привлекательной для европейских правых консерваторов, для тех слоев населения, которые недовольны итогами глобализации, а также для многих стран, которые ценят самостоятельность, суверенитет, свою культурную и цивилизационную особенность. Поэтому однозначно нельзя сказать, что Трамп воздействовал на «мягкую силу» США только в минус.

Однако Дональд Трамп существенно ослабил внешние активные компоненты американской «мягкой силы», о которых мы пока еще не говорили. А «мягкая сила» – это не только то, что государство, страна собой являет, но и что страна делает во внешнем мире. И сюда относятся политика зарубежной помощи, уважение или неуважение международного права, легитимность внешней политики, производство глобальных общественных благ, участие в глобальном управлении, вклад в решение глобальных проблем. Это традиционно была очень важная основа американской «мягкой силы». В абсолютном выражении США были и остаются главным мировым донором – они больше других стран тратят на зарубежную помощь. Соединенные Штаты также много делали по линии организации борьбы с глобальными вызовами.
Дональд Трамп существенно усилил эгоизм и ослабил благожелательную часть американского гегемонизма. Он заявлял, что Америка теперь будет делать то, что соответствует только ее узким, эгоистическим интересам. Трамп существенно сократил американскую зарубежную помощь и открыто говорил о помощи как инструменте подкупа: помогать будем не тем, кто нуждается, а тем, кто открыто поддерживает американские внешнеполитические инициативы. Дональд Трамп существенно ослабил вклад США в борьбу с общими вызовами и угрозами, такими как изменение климата и даже пандемия коронавируса. Он вывел США из важных международных институтов и режимов, организующих международное сотрудничество по борьбе с этими вызовами, – Парижского соглашения по климату и Всемирной организации здравоохранения. Трамп в целом усилил односторонность американской внешней политики – стремление действовать в одиночку, нежелание прислушиваться к мнению других стран, даже ближайших союзников. Он подчеркивал утилитарный подход к союзникам. Американские действия при Трампе стали менее легитимными в глобальном масштабе, чем, например, при Обаме. И всё это било по внешнеполитическим активным инструментам «мягкой силы».

Но есть еще одна причина. И это вина не только Трампа. При Трампе резко усилился раскол американского общества, резко интенсифицировалась внутриполитическая борьба, которая стала носить абсолютно ожесточенный характер и, соответственно, углубился кризис и паралич американской политической системы. Этот раскол и внутренняя поляризация резко подрывают первую основу американской «мягкой силы» – США как успешная модель развития.

В период президентства Трампа американская политическая система находилась в состоянии ступора, интенсивность борьбы зашкаливала, и это подрывало имидж Штатов как успешной страны, как политической системы, которая успешно справляется со всеми проблемами. В итоге многие вообще поставили под вопрос функциональность Соединенных Штатов в нынешнем состоянии.

При Дональде Трампе продолжилось усиление неравенства в США, разрывы между бедными и богатыми. При Трампе также усилились расовые противоречия в американском обществе. Всё это ослабляет американскую привлекательность: погромы, протесты, сбрасывание памятников, столкновение между правыми и левыми, республиканцами и демократами.

Дмитрий Суслов: Я согласен с тем, что политика, нацеленная на смену режимов, является одним из элементов этого активного компонента американской «мягкой силы». Но я не согласен с тем, что все активные компоненты «мягкой силы» США нацелены на организацию «цветных революций», подрыв государственных устоев и мультипликацию хаоса. Это, безусловно, не так.

«Мягкая сила» США, ее активные компоненты нацелены на ослабление тех режимов, которые враждебны Штатам, – в этом я абсолютно согласен. США используют зарубежную помощь как способ формирования клиентелы в зарубежных странах, как способ усиления влияния в политических элитах и гражданских обществах иностранных государств, и это оказывает решающее воздействие в ходе «цветных революций».

Но дело в том, что не только американская «мягкая сила» является фактором для успешной «цветной революции». Во-первых, необходимо долго работать с другой страной. Во-вторых, необходим такой фактор, как объективный внутриполитический кризис в стране, где США хотели бы произвести смену режима через «цветную революцию». Если реального внутриполитического кризиса нет, то и «бархатной революции», скорей всего, не будет.

В момент кризиса США мобилизуют ту клиентелу, которую они создавали на протяжении многих лет с помощью политики зарубежной помощи. Плюс «бархатная революция» предполагает не только «мягкую силу», но и «жесткую силу», а именно оказание жесткого давления и шантажа по отношению к действующей власти. Это подразумевает очень жесткое давление, угрозы санкций, изоляции и тому подобное. Тем самым Соединенные Штаты не только поддерживают демонстрации и протестующих, организаторами которых являются те НКО и политики, которые на протяжении многих лет получали американскую помощь, но и способствуют параличу действующей власти.

Вспомните, какое давление администрация Барака Обамы оказывала на Януковича в период «евромайдана» на Украине и какое давление США оказывали на Кучму в 2004 году в ходе «оранжевой революции». Они в открытую говорили тогда, что если не будут аннулированы итоги президентских выборов, то Киев окажется в международной изоляции. Это «жесткая сила».

Итак, когда мы говорим про воздействие США на недружественные режимы, в смене которых они заинтересованы, то «мягкая сила» становится инструментом смены режимов. Но «мягкая сила» США воздействует не только на недружественные страны, но также применяется и в отношении союзников и партнеров Соединенных Штатов. Например, один из главных традиционных получателей американской помощи – это Израиль, который ежегодно безвозмездно получает от США 3 млрд. долларов. Разве там они стремятся производить «цветную революцию»? И в дружественных странах «мягкая сила» не носит такого деструктивного характера. Плюс один из важных активных компонентов американской «мягкой силы» – это все-таки организация борьбы с транснациональными угрозами, и это уже вообще не про смену режимов. Поэтому активные компоненты «мягкой силы» США – это гораздо шире, чем смена режимов.

Дмитрий Суслов: Я думаю, что России нужно защищаться от тех элементов американской «мягкой силы», которые нацелены на внутриполитическую трансформацию и дестабилизацию в России. И это делается. Но, безусловно, России не нужно защищаться от тех элементов «мягкой силы», которые носят пассивный характер или не имеют явную нацеленность на смену режимов. Не нужно впадать в полный неоизоляционизм, не нужно закрываться, не нужно делать так, как делал Советский Союз, – запрещать американскую музыку, фильмы, джинсы и прочее. «Сегодня он танцует джаз, а завтра Родину продаст» – это очень деструктивный подход, который во многом и привел СССР к краху.

Россия должна оставаться открытым обществом, открытым для проявлений американской «мягкой силы», но при этом обладающим своей собственной идентичностью, собственной «мягкой силой», национальной идеей, патриотизмом. Надо смотреть голливудские фильмы, слушать американскую музыку, путешествовать в США, но любить свою Родину. Американская «мягкая сила» становится опасной тогда, когда своя собственная низведена до нуля. Вот тогда получается, простите, "American boy, уеду с тобой". Но проблема здесь – не в Америке, а в нас самих.